К чему может привести предложенный налоговиками порядок определения цен

На портале regulation.gov.uz завершилось обсуждение документа ID-98908, устанавливающего правила применения нормы ч. 4 ст. 248 НК. Нововведение позволит налоговым органам корректировать налоговую базу при цене сделки ниже либо выше рыночной стоимости товаров, услуг. В целом проект собрал немало замечаний, указывающих на то, что его принятие будет препятствовать развитию рыночных отношений. Многие считают, что он не соответствует законодательству. Вместе с тем, в деловой среде продолжают активно обсуждать, какими последствиями для бизнеса может обернуться принятие этого документа.

Возможные последствия по просьбе buxgalter.uz обрисовала налоговый консультант директор Организации налоговых консультантов «ICONSULTANT» Иродахон АББОСХОНОВА. Эксперт также пояснила, как предложенные Налоговым комитетом правила, по ее мнению, можно применить на практике без ущерба бизнесу:

 

 

– Предлагаемый подход концептуально неверен и экономически вреден. Поэтому я считаю, что усилия необходимо направить, прежде всего, на обсуждение концептуальной сущности предлагаемого подхода. Только после этого стоит переходить к обсуждению текста документа или вопроса о том, что его принятие не предусмотрено в Налоговом кодексе (следует отметить, что внесение соответствующих поправок в НК не представляет особой сложности для Налогового комитета).

Почему принятие подобного документа в предлагаемом контексте – в корне неверно?

 

Во-первых, потому, что документ подрывает принцип «чем меньше цена, тем соразмерно меньше налоговое бремя», заменяя его на «докажи в суде, что, чем меньше цена, тем соразмерно меньше налоговое бремя». Документ не побуждает, а в некоторой степени ставит под риск желание бизнеса снижать цены на товары. Для бизнеса создается сложный психологический барьер.

 

Во-вторых, определить допустимый единый рыночный диапазон для всех товаров – невозможно.

Рассмотрим пример. Допустим, налоговый орган считает, что отклонение +/- 25% от рыночной цены, это – допустимая норма. Все, что выше или ниже, приводит к корректировке налоговой базы (на самом деле проект документа предусматривает именно это).

В этой ситуации две компании реализовали товар в пределах допустимого диапазона +/- 25%. Но, обратите внимание, если компания «А» «не отразит доходы» в сумме 1,25 млн долл., налоговые органы будут не вправе предъявлять ей какие-либо претензии в соответствии с данным НПА.

Это показывает, что на рынке обращаются такие виды товаров, где отклонение даже в 1% приносит огромные прибыли бизнесу. Поэтому установление единого рыночного диапазона для всех товаров невозможно и ошибочно.

Другой пример: две компании вышли за пределы допустимого диапазона в +/- 25%. Однако согласно п. 19 проекта документа  налоговые органы считают необходимым скорректировать налоговую базу по НДС и налогу на прибыль только для компании «А» исходя из средней рыночной цены.

Этот пример демонстрирует следующие проблемы:

• неравное отношение к компаниям. Хотя обе компании вышли за пределы допустимого диапазона, корректировке подвергается только компания «А». Это создает ситуацию несправедливого подхода к участникам рынка.
• потенциальное искажение реальной экономической ситуации. Корректировка налоговой базы исходя из средней рыночной цены может не отражать фактических доходов и расходов компании.

 

В-третьих, почему сокрытие налоговой базы подменяется корректировкой?

Если исходя из рассмотренного нами примера компания «А» фактически продала товар за 1,2 млн долл., как и компания «Б», но отразила в учете только 700 тыс. долл., почему налог должен уплачиваться с 950 тыс. долл. (средняя цена)? Логичнее было бы выявить сокрытую налоговую базу в размере 500 тыс. долл. (1 200 000 – 700 000), а не ограничиваться доначислением налога с 250 тыс. долл. (950 000 – 700 000) без применения штрафа.

Такой подход создает неправильные стимулы. Компания «Б», честно отражающая свои доходы, оказывается в проигрыше, а недобросовестные конкуренты в любом случае получают преимущество.

Возможна и обратная ситуация – когда цены на бирже или в госзакупках завышены, а честный бизнесмен, продающий товар по реальным ценам, должен доплачивать налоги из-за того, что его цены могут быть признаны «нерыночными».

Хотя теневая экономика – серьезная проблема, предлагаемый инструмент без четких границ может оказаться худшим из возможных вариантов решения.

Последний рассмотренный пример подчеркивает недостатки предлагаемого подхода и необходимость более тщательно разрабатывать механизмы борьбы с уклонением от налогов, чтобы они не ущемляли интересы добросовестных налогоплательщиков.

На мой взгляд, подход, предлагаемый Налоговым комитетом, упрощает задачу налоговых органов, позволяя им доначислять налог простым нажатием кнопки при камеральной проверке. Фактически, Налоговый комитет уходит от более сложной задачи:

• анализа больших данных для сбора надлежащих доказательств, свидетельствующих о сокрытии доходов;
• применения штрафов;
• установления умысла со всеми вытекающими последствиями.

Безусловно, Налоговый комитет достигнет определенных результатов, но не только за счет недобросовестных, но и – добросовестных налогоплательщиков, для которых налоговое бремя возрастет.

 

В-четвертых, экономический смысл предлагаемых изменений для бюджета и страны вызывает серьезные вопросы.

 1. Отсутствие выгоды при корректировке НДС.

Даже в трансфертном ценообразовании НДС не корректируется, если оба участника сделки – плательщики НДС.

Логика проста: после утверждения проекта продавец будет устанавливать цены в пределах допустимого ценового диапазона, а покупатель в любом случае примет НДС к зачету. Поэтому на этой стадии формирования цепочки бюджет не получает выгоду. Аналогично по налогу на прибыль: для одного «доход», но для другого «расход». Другое дело, когда речь идет о реализации конечному потребителю.

Возникает вопрос: зачем усложнять налоговое администрирование, если экономический эффект – нулевой?

2. Негативное влияние на инвестиционную привлекательность.

Принятие подобного документа создаст постоянную налоговую неопределенность для экономических субъектов, т.к. бизнес не имеет такого широкого доступа к источникам информации о рыночных ценах, как налоговые органы.

Это может отрицательно сказаться на решении острого вопроса создания рабочих мест в стране.

Эти факторы ставят под сомнение целесообразность предлагаемых новшеств с точки зрения экономического развития страны и улучшения инвестиционного климата. Вместо ожидаемого увеличения налоговых поступлений, такой подход может привести к снижению деловой активности и, как следствие, к уменьшению налоговой базы в долгосрочной перспективе.

Более того, мы наблюдаем спад потребительского спроса: в социальных сетях продавцы жалуются на отсутствие покупателей. Рассмотрим ситуацию на микроуровне.

Предприниматель, закрывая магазин, распродает товар по себестоимости или даже ниже. В этом случае ему придется доказывать налоговым органам отсутствие цели сокрытия доходов. Проект документа формально допускает такие ситуации, но с существенным условием: бремя доказывания возлагается на бизнесмена, причем, – только в суде (досудебное урегулирование в проекте не предусмотрено). На практике это означает значительные затраты времени, сил и финансов для бизнесмена, пытающегося доказать свою правоту.

Хотя Узбекистан пока миновала участь многих других государств, где предприниматели массово закрывали бизнес из-за экономического кризиса и резкого сокращения спроса. Но это – не гарантия, что так не может случиться в будущем. При возникновении подобной ситуации узбекские компании могут столкнуться с высоким налоговым бременем, так как налоговые органы будут рассчитывать налоговую базу исходя из сложившихся в прошлом рыночных цен, не отражающих реальную конъюнктуру рынка.

Этот подход не учитывает динамику рыночных условий и может серьезно затруднить адаптацию бизнеса к кризисным ситуациям, потенциально усугубляя экономические проблемы вместо их решения.

 

В-пятых, безусловно, рассмотренные мной примеры могут показаться преувеличенными. Я могу лишь предполагать, какие средние значения цен на товары будут получены налоговыми органами. Возможно, согласно закону больших чисел большинство добросовестных предпринимателей на практике не столкнутся с этим новым инструментом корректировки налоговой базы.

Однако, учитывая недавние ошибки в формулах предпроверочного анализа, есть опасения, что данный проект может затронуть всех. К сожалению, этот вывод подкрепляется тем, что в примерах, приведенных в проекте документа:

• НДС начисляется на разницу в ценах (т.к. как рыночная разница включает в себя НДС, следовательно, НДС необходимо «выкрутить» из ценовой разницы);
• налог на прибыль исчисляется с разницы в ценах с учетом НДС (доначисленный НДС должен вычитаться из ценовой разницы, а затем начисляться налог на прибыль. Налог на прибыль не исчисляется с НДС!).

 

В заключение полагаю, что предложенный проект документа мог бы быть полезен при следующих условиях:

1)      порядок определения налоговой базы, предусмотренный в нем, использовался бы исключительно в целях риск-анализа;

2)      результаты такого анализа рассматривались бы, как дополнительная, а не основная и единственная доказательная база по выявлению случаев сокрытия налоговой базы;

3)      на основе этого анализа проводились бы дальнейшие проверки (выездная и налоговый аудит) со всеми вытекающими последствиями для недобросовестных налогоплательщиков.

Такой подход позволил бы повысить эффективность налогового контроля, не ущемляя при этом интересы и не увеличивая налоговую и административную нагрузку для добросовестных налогоплательщиков.